Андрей Гожый

Сегодня мы слушаем жалобу защиты на арест журналиста Василия Муравицкого. В демократическом обществе суд не должен становиться рычагом политической расправы. Важно перенести центр принятия решения с улицы Банковой, из офиса СБУ и прокурора в совещательную комнату Апелляционного суда, где судьи, оценив все за и против, основываясь на своём внутреннем убеждении, которое выражается в формулировке «я принимаю такое решение потому, что внутренне убеждён в его правильности, поскольку оно основано на фактах, соответствующих действительности, мною исследованных и проверенных» – примут не только законное, но и справедливое решение.

Не говоря о «заполитизированности» дела и градуса накала вокруг него, созданного СМИ, тем более, не переходя к оценке доказательств, собранных досудебным следствием и не ставя вопрос о невиновности моего подзащитного, мы покажем Суду принципиальную абсурдность выдвинутых подозрений, а также нарушение принципов национального и международного права при избрании меры пресечения в виде содержания под стражей.

Рассматривая вопрос об избрании меры пресечения, следственный судья подошёл к делу чисто формально и математически, не рассмотрев вопроса о сущности инкриминированных деяний, значимости доказательств и адекватности меры пресечения, личности и возможностей  подозреваемого, нарушив тем самым предписания  украинского и европейского права (ст.ст.178 ч.1, 183 УПК, реш. ЕСПЧ «Тимошенко vs.  Украины» от 30.04.2013г.). Ведь Европейский суд чётко и однозначно указывает, что при оценке законности любого лишения свободы Суд не ограничивается провозглашенными видимыми

целями взятия и содержания под стражей, о которых идет речь, но также рассматривает истинные намерения и цели, стоящие за ними. Кроме того, для того, чтобы лишение свободы не считалось «призволом» в понимании пункта 1 статьи 5 Конвенции, самого факта, что эта мера применяется согласно национальному законодательству, которое соответствует вышеупомянутым стандартам, еще недостаточно – оно, лишение свободы, также должно быть необходимым при данных обстоятельствах (пункты 263-265 «Тимошенко vs.  Украины», ст.5 Европейской конвенции, 1950 г.).

Поэтому ссылаться на недоказанные риски и подходить только бюрократически к такой теме, как свобода личности, есть грубейшее нарушение прав и свобод человека. В реальности, следственный судья просто переписал текст с ходатайства стороны обвинения в своё определение, что видно даже по употреблению фраз, утвердительного высказывания о виновности Муравицкого, о доказаности вины, да и, банально, по использованию знаков препинания, пробелов и структуры текста.

А ведь следственный судья не только не связан выводами органов расследования и прокурора, но и обязан проверить их правильность и обоснованность и, тем более акты, этих органов (следствия и надзора), не могут быть приравнены к актам правосудия (ст.124 Конституции). Но в определении следственного судьи мы видим пример обратного, когда утверждения СБУ и прокурора, как с конвейера, попадают в решение суда.

Позволю себе напомнить сторонам процесса и уважаемому Апелляционному суду, что нормы международного права, а равно Европейская конвенция о правах человека, 1950г. и решения (прецеденты) Страсбургского суда, имеют не просто обязательную силу, а и приоритет перед внутренним законодательством Украины (ст.9 Конституции, ст.8 ч.2 УПК, ст.3 ч.1 УК, ст.19 ч.2 Закона о международных договорах Украины, ст.17 Закона о выполнении решений и применении практики Европейского суда по правам человека).

Соглашением об Ассоциации с ЕС (полностью вступит в силу 01.09.2017г.) Украина взяла на себя ряд обязательств по внедрению принципов верховенства права, справедливого суда, европейских стандартов свободы слова и юстиции (ст.ст.1 ч.1 п. «е», 4 ч.2 п. «е», 6, 14, 24 Соглашения об Ассоциации с ЕС).

Выдержит ли Украина экзамен на «европейскость» зависит и от сегодняшнего Вашего решения.

Абсурдность обвинений. 

Заявляя о раскрытых преступлениях, а подозревается Василий Муравицкий по тяжёлым и тягчайшим статьям Уголовного кодекса (ст.110 ч.2 (сепаратизм), ст.111 ч.1 (государственная измена), ст.161 ч.2 (разжигание межнациональной розни), ст.158-3 ч.1 (работа на террористическую организацию) УК Украины, сторона обвинения оперирует следующими понятиями: «подрывная деятельность», «помощь информационной организации МИА «Россия сегодня», «психологическое манипулирование сознанием», «манипулировал сознанием путём распространения недостоверной информации», «помогал деятельности террористических организаций ДНР и ЛНР» и так далее.

А фраза «негативно освещал деятельность действующей в Украине власти и военных формирований» так вообще, похоже, войдёт в летопись отечественно судопроизводства.

Все вышеуказанные понятия не являются юридическими не по смыслу и не по содержанию. Следствие, прокурор и суд не может рассуждать информационно-телевизионными штампами. Мы понимаем, что есть информационная политика государства, которое оказалось в тяжёлой ситуации и есть любовь силовиков к дешевым сенсациям и бравым отчётам в социальных сетях. Но есть и Закон! И когда решается судьба человека, гражданина Украины и журналиста, необходимо следовать строгой букве закона, строго по факту и строго за документом.

Не говоря о субъективности и оценочности мнений, которыми оперирует сторона обвинения и следственный судья, особенно о достоверности и неполноте информации, излагаемой Муравицким в своих, якобы преступных, публикациях, главное, что вменяется моему подзащитному это – работа на законное и официальное информационное агентство, которое находится на территории РФ, написание статей и редакционную политику, направленную на критику действующего режима. Понятно.

Теперь определим, найдём «врага, на которого работал Муравицкий».  Может ли сторона обвинения назвать хоть один обязательный нормативно-правовой акт, согласно с которым у нас с РФ не то, что война, а какое-то особое негативное положение? Ссылка следствия, прокурора и суда на Указ Президента о стратегии национальной безопасности (от 26.05.2015г. №287/2015), в котором перечисляются как бы «агрессивные действия России», не корректна с легальной точки зрения, поскольку это всего лишь декларативный план, который не может влечь за собой уголовную ответственность для моего подзащитного.  Был еще ряд постановлений Верховного Совета и т.д., но далее рекомендаций и политических заявление дело не пошло.

Подскажем стороне обвинение следующее – оказывается, договорно-правовая база украинско-российских отношений на сегодня составляет 358 международных документов, регулирующих широкий круг вопросов двустороннего взаимодействия государств, включая торгово-экономическую, научно-техническую, гуманитарную, правоохранительную и другие сферы. Важнейшим международно-правовым актом является Договор о дружбе, сотрудничестве и партнёрстве между Российской Федерацией и Украиной (1997 года). Так вот, согласно с этим документом, РФ и Украина, являются стратегическими партнёрами и не могут использовать территорию друг друга в ущерб безопасности обоих сторон. Государством Украина Договор о дружбе с Россией не денонсирован.  По сей час, де-юре (ст.9 Конституции), признаётся, что Россия не просто дружественное государство и стратегический партнёр Украины, а наши страны совместно проводят политику безопасности, мира, воздерживаются от посягательств на суверенитет и территориальную целостность, не проводят против друг друга никакой т.н. «подрывной деятельности» (ст.ст.4-6 Договора). Более того, стороны развивают отношения в военной сфере (ст.8), кстати, что видно из постоянных торговых отношений с Россией, в т.ч. в сфере вооружения, де-факто! Защита не собирается цитировать этот Договор целиком, но одним лишь этим двусторонним актом, каждой его статьёй, опровергается вся та информационная шелуха, что положена в  основания подозрений, предъявленных Муравицкому.

Так война с Россией или мир? Готово ли государственное обвинение ответить на вопрос об уровне и статусе дипломатических отношений между как бы воюющими РФ и Украиной? В документах следствия, надзора и суда об этом ни слова. А зря, ведь между Украиной и Россией установлена высочайшая из возможных степеней дипломатических отношений  на уровне чрезвычайных и полномочных послов. В настоящее время Российская Федерация имеет посольство в Киеве и генеральные консульства в Харькове, Одессе и Львове. Украина имеет посольство в Москве и генеральные консульства в Санкт-Петербурге, Новосибирске, Екатеринбурге и Ростове-на-Дону. Скажем так, весьма крепкие отношения для воющих стран.

Мы можем цитировать еще целые тома различных конвенций, деклараций, документов о взаимной правовой помощи между этими двумя странами. Главное понять, что  «темники», транслируемые с помощью Министерства информполитики и ряда СМИ, это не нормы права!

Роль России в конфликте на Востоке Украины? Продолжаем говорить языком права и переходим к Минским соглашениям.  Итак, данный документ подписан в феврале 2015-го года контактной группой, состоящей из представителей Украины, России, ОБСЕ и непризнанных Донецкой и Луганской народных республик. Затем одобрен совместной Декларацией Президента Российской Федерации, Президента Украины, Президента Французской Республики и Канцлера Федеративной Республики Германия в поддержку Комплекса мер по выполнению Минских соглашений. И апогеем Минского процесса стала международная легализация этих документов Резолюцией СовБеза ООН от 17-февраля 2015 года.

Обвинение, будьте добры, покажите в этих документах хоть одно упоминание о войне с Россией, агрессии и о терроризме! Более того, Россия, на международной арене, и с одобрения Украины в целом, и Президента Порошенко в частности, представлена в качестве посредника и гаранта урегулирования конфликта на востоке нашей страны. Риторический вопрос: почему до сих пор не арестованы все эти «манипуляторы общественным сознанием», которые  Народу Украины рассказывают одно, а подписывают совсем другое!?

Международное право не оперирует понятиями «терроризм» и «война» в отношении Украины, а т.н. «російські найманці» в п.2 Минских соглашений названы «вооруженными формированиями отдельных районов Донецкой и  Луганской областей Украины». Ни слова о незаконности, нелегитимности, бандитизме и терроризме! Интересно, прокурор не хочет допросить по этому поводу поставивших свои подписи Кучму, Порошенко, представителя Украины в ООН? У СБУ нет подозрений по «державной зраде»? Или с момента заведения уголовного производства на Муравицкого поменялась политическая конъюнктура, а следственно-прокурорская, тяжёлая и бюрократическая машина не умеет вовремя затормозить?

С Россией  разобрались! Перейдём к фразе обвинения, под копирку переписанную в определение суда: «…злочинні наміри діючих на території Донецької та Луганської областей терористичних організацій «ДНР» та «ЛНР». Вот это пассаж, прекрасно. Следствие и суд должны опереться на право, а не на фразы из телевизора. Готова ли сторона государственного обвинения сослаться хоть на один общеобязательный нормативно-правовой акт Украины, иностранного государства и (или) международного сообщества, в котором ЛНР-ДНР признаны террористическими организациями?

Защита, пыталась найти такой документ, но у неё не вышло. Может у группы прокуроров, следователей и оперативников, которые два года расследовали это резонансное дело, а также у следственного судьи это получилось? Что-то в документах (уведомление о подозрении, ходатайство о взятии под стражу, определение суда), представленных в Апелляционный суд, этого не видно! Документы ООН, Совета Европы, Евросоюза и Западных стран говорят лишь об осуждении и о частичной нелегитимности референдумов в ДНР-ЛНР. Украинское право вообще не называет ЛНР и ДНР террористами (мы не говорим о декларативных документах), а, более того, ведёт торговлю с этими организациями, переговоры  и говорит лишь об «вооружённых формированиях» (п.2 Минских соглашений). Подписывая документы с непризнанными ДНР и ЛНР (контактной группой) Украина не просто не считает эти организации террористами, а, берите выше, признаёт их правосубъектность, возможность участвовать в переговорах и соглашениях (ст.2 ч.1 п. «а», «g», ст.ст.6, 7, 11 Венской конвенции о праве международных договоров, 1969 год).  И да, в этой же Конвенции чётко указанно, что участник не может ссылаться на положения своего внутреннего права в качестве оправдания для невыполнения им договора. Государство не вправе ссылаться на то обстоятельство, что его согласие на обязательность для него договора было выражено в нарушении того или иного положения его внутреннего права, касающегося компетенции заключать договоры, как на основание недействительности его согласия, если только данное нарушение не было явным и не касалось нормы его внутреннего права особо важного значения (ст.ст.27, 46). Таким образом, учитывая приоритетность международного права, Минских соглашений и Договора о дружбе с Россией над рядом всего лишь популистических и декларативных заявлений украинских политиков, говорить о терроризме ЛНР и ДНР, а также об агрессии России на востоке Украину, с юридической точки зрения невозможно.

При этом даже Верховный Суд Украины, в своём письме от 25.10.2016г. №5-227сі16, признал, что ЛНР и ДНР террористическими организациями не признавались. Вопрос снят!

Действительно с правовым обоснованием у стороны обвинения большие проблемы. В качестве ремарки (вопроса) о разжигании межнациональной розни между татарами и украинцами, что,  вроде бы, как, установлено следствием, по крайней мере, кичливо заявлено о раскрытии этого преступления. А знают ли господа обличители о существовании, например, постановления Верховного Совета Крыма от  08 октября 1992 года, №167-1, в пункте первом которого деятельность «меджлиса крымскотатарского народа», его структур на местах и Организации крымскотатарского национального движения (ОКНД) признана антиконституционной (Ярмоленко М.І. Національні меншини південної України в етнополітичних процесах кінця 80-х початку 90-х рр. ХХ ст. Науковий вісник Ізмаїльського державного гуманітарного університету. Серія «Історичні науки», вип.№34, стр.161-162). Вы изучили вопрос? Вы хотите посадить человека на 15 лет, а сами не можете ответить, отменено ли это постановление или сохраняет свою силу по сей день? Ведь Крым – это Украина!

Врага и террористов мы не обнаружили. Взглянем теперь на объективные действия моего подзащитного. Оговорюсь, что сейчас мы не говорим о доказанности того, что писал Муравицкий, где размещал, об аутентичности материалов и т.д.

Какие действия обвинение хочет представить, как совершенное злодеяние – манипулирование информацией, критика действующей власти, журналистская работа на российское информационное агентство,  в призывах и сборе средств для т.н. «ополченцев Донбасса»?

Итак, запрещено ли украинцу работать в России или на субъект хозяйствования, зарегистрированный на территории РФ? Нет, не запрещено, мало того, даже разрешено. Каждый имеет право на труд (ст.43 ч.1 Конституции, ст.10 Договора о дружбе между Украиной и РФ). Запрещено ли Муравицкому быть журналистом-фрилансером и зарабатывать на жизнь в России? Нет, более того, разрешено. Каждый имеет право на предпринимательскую деятельность, не запрещённую законом (ст.ст.42 ч.1, 48 Конституции). Муравицкий получал за это деньги на свой счёт в банке! Легально! Банк имеет лицензию НБУ, работает законно! Какие вопросы? Глубокая конспирация «иностранного агента»? Ничего не скажешь, наверное, раскрыть такого шпиона стоило колоссальных усилий!

Теперь, что такое манипулирование информацией и сознанием? Что это за категория такая и где в ней хоть частица права? Преступление – деяние конкретное! Где конкретика в этой пустой и напыщенной фразе?! Возьмём толковый словарь и уточним для себя, манипуляция – это сложные действия с чем либо, либо махинация (толковый словарь Ожегова). Итак, запрещено ли манинипулировать информацией в Украине? Нет, разрешено! Каждый имеет право свободно собирать, сохранять, использовать и распространять информацию устно, письменно или другим способом по своему усмотрению (ст.34 ч.2 Конституции). Даже если человек откровенно врёт, установлена ли за это уголовная ответственность? Нет.  Манипулирует ли информацией СБУ, распространяя данные досудебного следствия в СМИ и соцсетях? Манипулирует ли информацией Президент, говоря о российской агрессии и террористах и подписывая совершенно противоположные документы? Жены манипулируют мужьями, а дети родителями, рекламные компании покупателями, но сажать за это в тюрьму, мягко сказать, неудачная идея, пришла в голову только житомирским сбушникам и прокурорам. А следственный судья пошёл у них на поводу.

Государственная измена (ст.111 ч.1 УК) – это деяние умышлено совершенное гражданином Украины во вред суверенитету, территориальной целостности и неприкасаемости, обороноспособности, государственной, экономической или информационной безопасности: переход на сторону врага в условиях чрезвычайного или военного состояния, в период военного конфликта, шпионство, предоставление иностранному государству помощи в подрывной деятельности против Украины.  Так, что конкретно совершил «государственноизменнического» Муравицки писал статьи на заказ своего официального работодателя? Вы серьезно? Где подрывная деятельность? Оружие, боеприпасы, психотропные и отравляющие вещества, помощь резидентам разведки, контакты, явки, пароли? Где сбор военной, государственной тайны, вербовки, слежки, сокрытие и помощь диверсантам?  Где противоправная, именно информационная противоправная деятельность? Передача секретной информации, устройство тайников, взлом серверов, создание вирусов и т.д.? Вот это судебная практика называет подрывной деятельностью! Что это за формулировки: «распространял не полную и не достоверную информацию…», «критиковал власть…», «психологически манипулировал сознанием»?! «Помогал Российскому СМИ в написании статей…»

Конституция, уважаемые обвинители! В стране нет единственно правильного мнения, – ни одна идеология не может быть признана государством, как обязательная! Цензура запрещена! (ст.15 Конституции). А может быть у нас уже запрещено критиковать власть? Защита не слышала об отмене положения ст.34 ч.1 Конституции, где чёрным по белому указывается, что каждому гарантируется право на свободу мысли и слова, на свободное выражение своих убеждение и взглядов! Понимаете, убеждения и взгляды, даже если они кому-то не нравятся, не могут быть основанием для уголовной ответственности. Пропаганда идей и агитация в Украине не запрещена, а наоборот гарантирована свобода литературного творчества (ст.54 Конституции)!

К источникам уголовного и уголовного процессуального права относятся и общепризнанные нормы международного права (ст.3 ч.1УК, ст.8 ч.1 УПК). Для демократических обществ неким светочем и целеуказателем по уровню свободы слова считается США.  Полагаю, что сторона обвинения не будет отрицать этот общепризнанный факт. И вот позиции Верховного Суда США, высказанные касательно свободы слова (цитаты по: Энн Ф. Джинджер Верховный Суд и права человека в США. М.: Юридическая литература, 1981, 392с.). «Нельзя считать преступлением мирное выражение непопулярных взглядов. Функция свободы слова… состоит в приглашении к дискуссии. Действительно, свобода слова может наилучшим образом служить своей высокой цели, когда она вызывает состояние беспокойства, создаёт неудовлетворённость существующими условиями или даже возбуждает гнев» (дело Терминелло против Чикаго). Должна быть сохранена возможность на свободную политическую дискуссию, а «законодательный акт, что допускает наказание за добросовестное использование этой возможности, противоречит гарантии свободы…» (дело Стромберг против Калифорнии). И еще, «… обсуждение общественных проблем должно быть нестеснённым, здоровым и широким. Оно не исключает  возможности горячей, язвительной, а иногда и неприятно резкой критики в адрес правительства и должностных лиц…». «Безусловное право свободно говорить об общественных делах… это, минимальная гарантия…» (дело Компания «Нью-Йорк Таймс» против Салливана).

От общепризнанных стандартов перейдём к праву нормативному, обязательному для украинского следствия и суда. Обойдём стороной пласт актов ООН, ЕС, Совета Европы о свободе слова и гарантиях этой свободы, лишь на секунду задержавшись на документе, что как лакмусовая бумага определяет место государства в семье цивилизованных народов. Международный пакт о гражданских и политических правах, 1966 года, говорит, что  каждый человек имеет право беспрепятственно придерживаться своего мнения и убеждений.  Каждый человек имеет право на свободное выражение своего мнения; это право включает свободу искать, получать и распространять всякого рода информацию и идеи, независимо от государственных границ, устно, письменно или посредством печати или художественных форм выражения, или иными способами по своему выбору (ст.19 ч.ч.1,2).

А теперь крайне не любимая стороной обвинения, игнорируемая им и забываемая Европейская конвенция по защите прав и основных свобод человека, принятая в Риме, в 1950-м году,  и практика Страсбургского суда.

Статьи 9, 10 и 14 Конвенции гарантируют право на свободу мысли, выражения мнения, запрещает дискриминацию по политическому признаку. Всякое вмешательство государства с целью заставить лицо иметь определенные взгляды или иные убеждения будет прямо противоречить ст.9 Конвенции. Свобода же выражения своих мыслей является фундаментом свободного общества и состоит из 3-х форм: свобода придерживаться своего мнения; свобода получать информацию и идеи; свобода распространять информацию и идеи. Человеку нельзя приписать некое мнение (например на основе его публикаций), а затем уже на основании этого привлечь к ответственности, ведь давление с целью заставить человека высказать своё мнение противоречит ст.10 Конвенции (дело Vogt v FRG, 1995).

Обязанность журналиста распространять информацию по всем вопросам, составляющим общественный интерес, а у общества имеется право на получение такой информации (дела De Haes and Gijsels v Belgium, 1997; Thor Thorgersson v Iceland, 1992).

Стороне обвинения и Апелляционному суду хотел бы процитировать позицию Страсбургского суда касательно так называемой «неполной, перекрученной и манипулятивной информации». В obiter dictum судебного решения по делу Thor Thorgersson v Iceland, 1992, сказано, что на прессе лежит обязанность распространять информацию и идеи, имеющие общественное значение. Наказание за распространение такой информации может помешать свободным обсуждениям по вопросам, представляющим общественный интерес. Если было бы иначе, пресса не могла бы выполнять свою роль «сторожевого пса демократии». И главное, на что обратил внимание Европейский суд и чего не знают  ни следствие, ни прокурор, ни следственный судья,  Европейский суд указал, что доказательство истинности в таких случаях может быть просто невозможным. Если бы к опубликованию допускались только проверенные факты, СМИ не могли бы что-либо опубликовать вообще!!!

Свобода получать информацию включает право её сбора из любых законных источников (Autronic v Switzerland, 1990). Муравицкий работал только с открытой информаций, только с открытых источников и только в целях исполнения своего журналистского долга. Законная работа, обсуждение с редактором и коллегами редакционных моментов – это вы считаете предательством государства?

Позиция стороны обвинения о негативных отзывах о власти и вооружённых силах, не выдерживают критики ни с точки зрения права, ни с точки зрения адекватности существования в современном государстве. Но добавим ещё! В деле «Украинская Пресс-Группа против Украины, 2005 год», Суд указал, что границы приемлемой критики политиков шире чем для частных лиц. Политик сознательно открывается для придирчивого анализа каждого своего слова и поступка со стороны журналистов! Если нынешний политический режим хочет оставаться «рукопожатным» в обществе цивилизованных стран, то европейские требования необходимо выполнять неукоснительно.

СБУ, прокурор, а за ними под копирку и следственный судья говорят о национальной информационной безопасности.  Задача правоохранителей и контрразведки обеспечить эту безопасность, нейтрализовать вражеских разведчиков, пресечь утечку секретных и конфиденциальных данных, а не устраивать охоту на ведьм.

Советую, что бы не наступать на старые грабли, вышеперечисленным органам обратить внимание на решение ЕСПЧ «Observer and Guardian v UK, 1991», именуемое «делом о ловце шпионов»: государство не может запрещать публикацию острых материалов лишь ссылаясь на «вопросы национальной безопасности». Такие ограничения могут быть наложены на секретную информацию, а обязанность неразглашения только на служащих лиц. Если лицо законно получило какую-либо информацию, то государство может ввести ограничения до её публикации, но никак не после. То, о чем теперь можно говорить в этом контексте касательно дела Муравицко? О каком уголовном наказании может идти речь за вроде как «предубеждённую и не полную информацию»? Такие формулировки идут в разрез не то, что с европейским правом, а и со здравым смыслом. Страсбургский суд заявил однозначно, что правительству следует демонстрировать сдержанность, когда возникает вопрос об уголовном преследовании, особенно когда имеются другие средства ответа даже на неоправданные нападки и критику со стороны его противников в СМИ («Castels v. Spain», 1992). Отличная демонстрация сдержанности режима, когда Муравицкого хотят посадить на 15 лет, имея при этом целое Министерство информационной политики и тратя миллиарды на пропаганду!

В демократическом обществе действие или бездействие правительства должны стать предметом пристального внимания не только законодательных и судебных властей, но также прессы и общественного мнения, не устаёт повторять ЕСПЧ («Castels v. Spain», 1992).

Второй комплекс обвинений, выдвинутый вследствие журналисткой и блогерской деятельности Василия Муравицкого, это публичные призывы с целью изменения границ Украины, совмещённые с разжиганием межнациональной и религиозной розни и, что бы мало не показалось, по мнению следствия и прокурора ст.110 ч.2 УК требует ещё дополнительной квалификации и по ст.161 ч.2, а именно разжигание розни, унижение достоинства по национальному признаку совершенные с применением насилия, обмана и угроз. И не меньше! Имея квалифицированный состав ст.110 ч.2 УК, подкинем ему ещё ст.161 ч.2 по совокупности? Чем больше статей, тем страшнее выглядит обвинение – обычная практика для карательных органов, но никак ни для Европы.

На этот блок подозрения следствие и прокуроры кинули основной удар доказательной базы, а следственный судья переписал псевдо-устаносвленные доказательства в своё определение, чем допустил непростительную  с точки зрения формальной логики и права, ошибку – petitio principii. Предвосхищение основания. Логическая ошибка, заключающаяся в скрытом допущении недоказанной предпосылки для основания. Поскольку следственный судья, повторюсь, просто переписал в своё решение позиции обвинения и не провёл не то, что поверхностное исследование, а даже обзора предоставленных доказательств. Всё определения являют собою сплошную неправомерную ошибку.  Учитывая требования ст.178 ч.1 УПК и практики ЕСПЧ, защите необходимо остановиться на кратком разборе этих, как бы, доказательств.

 Статья 110 УК являет собой пример мёртвой статьи, которую применить нельзя в принципе. Итак, посягательство на территориальную целостность Украины, что, по мнению следствия, выразилось в умышленных действиях с целью изменения границ территории или государственной границы Украины в нарушении порядка установленного Конституцией Украины, а также публичные призывы и распространение материалов с призывами совершить такие действия (ст.110). Плюс часть вторая: совершённые с разжиганием национальной розни.

Любое преступление является противоправным деянием. Статья 110 указывает, что противоправным будет посягательство на порядок, установленный Конституцией Украины. Таким образом, объектом правовой охраны и является этот самый порядок. Значит, менять границы Украины в порядке предусмотренном Основном законом, можно!  И призывать к таким изменениям (в порядке предусмотренном Конституций), тоже можно. Вот мы подошли и к вопросу, а предусмотрен ли такой порядок Конституцией Украины? Может ли следователи или прокурор открыть его и процитировать?

Либо защита невнимательно читала Конституцию, либо такого порядка там нет вообще! А объект преступления – это то, на что посягает лицо, совершающее преступное деяние и чему причиняется или может быть причинен вред в результате преступления.

А если этого порядка не существует. Если нет правомерного способа изменить границу, так не будет и неправомерного деяния. На лицо законодательный пробел и не стоит говорить о прописных истинах, что нет состава – нет преступления. Нельзя привлекать к уголовной ответственности по аналогии, нет уголовной ответственности без чёткого указание на то в Законе (ст.ст.2, 11 УК). Преступление всегда действие неправомерное, то есть такое, что идёт в разрез с предписаниями законодательства. А в разрез с чем идти призывам, если таковые будут доказаны, когда нет этого самого конституционного порядка.

В нарушение законодательства следственный судья переписал с своё определение и о субъективной стороне преступления: об умысле, вине и мотивах. Опять допустивши petitio principii. Как суд может говорить о прямом умысле, вине и корыстном мотиве, если, в первую очередь, устанавливается объективная сторона преступления (объект охраны и форма посягательства) и только на её основе – субъективная сторона преступления и делается вывод о намерениях, мотивах и целях лица.

Итак, предоставленные следствием доказательства для решения вопроса об избрании меры пресечения указывающие, по их мнению, на совершённое преступление можно группировать так: договор с информагенством и связанные с ним материалы (редакционная переписка, расчёты, переговоры); экспертизы (психологическая, лингвистическая); протоколы негласных следственных мероприятий (в основном осмотр страничек в Интернете); и показание свидетеля Назария Томчука. Говоря об оценке этих доказательств, помним, что обвинение не может основываться на предположениях, а все сомнения толкуются в пользу подозреваемого и обвиняемого (ст.62 ч.4 Конституции).

– Договор, переписка и расчёты ровным счётом ничего абсолютно не доказывают. Более того, оправдывают моего подзащитного. Разве преступление пойти на работу в законное информационное учреждение, что имеет свои представительства по всему миру т.ч. в ЕС и США? Разве преступление заключить официальный договор «по-белому» и открыть счёт в банке? Быть готовым декларировать свои доходы и платить налоги в бюджет Украины? СБУ лучше бы занялось бизнесменами, которые платят налоги в бюджет РФ, если эту службу так волнует  данный процесс. Но, увы, я этот самый «договор», что СБУ показывало в Фейсбуке и по телевидению, в материалах не обнаружил. Может из-за невнимательности, а может его туда забыл положить следователь? Так вот, я считаю договор, переписку с редакторами (не с ГРУ, не с ФСБ и т.д.), а, подчёркиваю с редакторами и законное перечисление гонорара оправдательным доказательством, которое следствие и прокурор обязаны предъявить суду и защите. Сторона обвинения не может скрывать или не предоставлять обвиняемому материалы, находящиеся в её распоряжении, которые могут помочь обвиняемому освободиться от ответственности (ст.91 ч.1 п.п.5-6 УПК, реш. ЕСПЧ Jaspers v Belgium, 1981). В США данный принцип называют «правило Брейди» и оно гласит, что обвинитель обязан предоставить защите все оправдывающие материалы (реш. Верх. Суда США Brady v Maryland, 1963г.). Таким образом, мы требуем предоставить в распоряжение суда, если он не был предоставлен ранее, договор о сотрудничестве между Василием Муравицким и МИА «Россия сегодня».

– Экспертизы в нашем политическом деле проведены подразделениями СБУ, МВД, и МЮ. Указанные доказательства имеют явно тенденциозный и политический характер, крайне вероятностный и оценочный. Эксперты пытаются выяснить, что имел ввиду Муравицкий, какой вкладывал смысл и к чему это может привести, или не может, или не вкладывал или не имел ввиду. Текстология – это наука о структуре текстов, семантика о значении символов, а психология так вообще – набор различных теорий и толкований о внутреннем мире человека и теории эти настолько различны и противоречивы, что опровергают друг друга (психоанализ Фрейда, бихевиоризм Юма, ассоциативная психология, сенсуализм  и т.д. и т.п.). Слишком зыбкая почва для экспертизы, тем более, что материалы для экспертизы выборочно подобрало следствие. Вырванные из контекста фразы гуманитарные специалисты подкрепляли своими комментариями и выводами, переходя в сферу права и юридической оценки. Закон запрещает проведение экспертизы для выяснения вопросов права (ст.242 ч.1 УПК). Но главное в экспертизе – это методология. Уважаемый Суд, 95% методических оснований, пользуясь которыми эксперты искали межнациональную рознь и сепаратизм, это советские и российские источники, а в психологической экспертизе, так вообще, один из методологических источников 1920-года. Вот эти стандарты использованы экспертами? СССР и Россия, просто в авангарде свободы слова! Хорошо, что инструкции ревтрибуналу там не обнаружено. Текстология, лингвистика, и тем более, психология – науки не точные. Каждая фраза эксперта в этих документах спорна, носит оценочный и вероятностный характер. Таким образом, не может быть допустимым, относимым и надлежащим доказательством (ст.ст.85, 87 УПК, реш. ЕСПЧ от 31.07.2012 п.58).

– Осмотр страничек в Интернете. Сервера, на которых размещены сайты: Великобритании, Германии и России. Все сайты расположены на территории дружественных стран. Осмотр не является ни прямым, ни косвенным доказательством  составления контента Муравицким. Интернет позволяет без ведома автора копировать, изменять, добавлять данные и размещать материл где угодно. Два года потратить на собрание скриншотов с критикой власти. Колоссальный, но бессмысленный труд, ибо соединения не защищены – Муравицкий цифровой подписью материал не подписывал, а за дальнейшее размещение и использование он не в ответе!  Документами осмотра информационного пространства доказать ничего не возможно! А если опираться только на названия статей из Интернета, как сделал следственный судья, то зайти можно лишь в правовой тупик! Администрирование сайта тоже не доказательство, поскольку ЛНР-ДНР и, тем более, все подряд жители временно неподконтрольных территорий террористами не признаны, о чём говорилось выше.

– Показания свидетеля Назария Томчука. Не хочу касаться моральной стороны вопроса, но обоснованные юридические сомнения у меня возникли. Вот как так, Томчук и Муравицкий совместно снимали видеоблоги, но один подозреваемый, а другой свидетель. Обратите внимание, уважаемый суд, на показания Томчука. Они представляют собой «кипения возмущенного разума» о том, что Муравицкий не любит Революцию Достоинства … Так  он и не обязан! В показаниях свидетеля ни фактов, ни данных, а одни эмоции и такие, что вышли за границы досудебного следствия. Назарий Томчук «засветился» в качестве разгневаного обличителя на ряде местных и национальных каналов, в СМИ и социальных сетях. Слишком ангажированный свидетель, прям не свидетель, а  добровольный помощник спецслужб.   Ну, чего не сделаешь, чтобы не оказаться на месте Муравицкого. А о свидетеле, который написал заявление Генпрокурору о том, что его принуждают к даче показаний против Муравицкого, прокуроры молчат! Видно стесняются…

Журналистская деятельность и разжигание межнациональной розни, унижение национального достоинства – тема творчески сложная, но в некоторых случаях необходимая для выздоровления общества от расовых и национальных предупреждений. ЕСПЧ в 1994-м году рассмотрел дело Jersild v Denmark. В деле фигурировал журналист, который допускал в программе расистские высказывания с целью продемонстрировать остроту проблемы, её наличия и пригласить общество к дискуссии. Журналиста в Дании признали виновным в пособничестве распространению и подстрекательстве к расистским высказываниям. Правда Jersild не был посажен на 15 лет, а приговорён к штрафу. Страсбург же признал осуждение журналиста нарушением ст.10 Конвенции (свобода выражения мнения) и указал, что «методы объективного и сбалансированного репортажа могут существенно варьироваться в зависимости от особенностей СМИ. … национальным судам не подобает подменять в этом вопросе своими собственными взглядами суждение прессы относительно того, к какой технике репортажа следует прибегать журналистам». Разве проблемы национальных конфликтов не существует в Украине? Разве мы должны её замалчивать, следуя практике КНДР и Ирана? Мы ассоциацию не с Ким Чен Ыном подписали, если это известно стороне обвинения. А подозревать и делать выводы, ссылаясь только на названия статей просто абсурдно. Но этот абсурд положен в основу определения суда об избрании меры пресечения Василию Муравицкому.

Терроризм. Статья 258-3 УК, создание террористической группы или террористической организации, руководство такой группой и организацией или участие в ней, а также организационное либо какое другое содействие созданию или деятельности террористической группы либо организации. Так какие группы создавал, в каких участвовал и помогал, чем помогал Муравицкий?

Следствие и следственный судья, не разбираясь, отнесли к террористическим организациям ЛНР и ДНР, которые такими не являются согласно с подписанными Порошенко и одобренными ООН Минскими соглашениями.  О чем говорилось выше. Более того, законом установлена индивидуализация уголовного наказания (ст.18 ч.1 УК). Объявить преступниками всех поголовно, кто находится, живет и работает на территории самопровозглашённых ДНР и ЛНР, мягко говоря, не законно.

В терроризме Муравицкого обвиняют из-за того, что под его именем была размещена публикация «Гуманитарная война против Донбасса и гуманитарная помощь региону». И статью эту разместил сайт, находящийся в дружественной нам РФ. Однако, РФ – посредник в урегулировании конфликта в Украине, ЛНР и ДНР не признаны террористическими организациями. Более того легализована их правосубъектность. Украиной ведутся переговоры в т.ч. по предоставлению особого статуса Донбассу и полной безоговорочной амнистии. В публикации (не доказано, что написана Муравицким и не изменена), есть призыв к именно гуманитарной помощи, которую,  постоянно оказывает Красный Крест и Штаб Рината Ахметова! Российская Федерация направляет на неподконтрольные территории гуманитарные конвои, но Украина не считает это таким нарушением суверенитета за которое можно было бы разорвать дипломатические отношения, Договор о дружбе и объявить войну или оказать вооружённое пресечение доставки этих конвоев. Правда, с журналистом-одиночкой воевать много храбрости не нужно. В отличии от российской армии!

Чем и каким террористам помог Муравицкий? Какую группу создал и участвовал, будучи журналистом-одиночкой? Группа – это устойчивое формирование из двух или более лиц, объединившихся для совершения одного или нескольких преступлений. Террористическая деятельность характеризуется прямым антигосударственным умыслом. При её совершении лицо всегда преследует специальную цель – подрыва или ослабления законной власти.  Терроризм имеет под собой политические, вынуждающие цели и выражается всегда в форме насилия. Террорист это лицо, которое берёт непосредственное участие в террористической деятельности (ст.1 ч.1 Закона о борьбе с терроризмом)!

Полное раскрытие преступления означает установление всех обстоятельств, входящих в предмет доказывания по уголовному производству: событие (место, время, способ), виновность (цель, мотивы, вина), вид и размер ущерба, обстоятельства, влияющие на степень тяжести и т.д. (ст.91 ч.1 УПК).

Так в чем терроризм Муравицкого? Где организация, жертвы, подготовка терактов, структура, оружие, планы, финансирование, контроль трат? Какие деньги собраны, кем, на что потрачены, что закуплено, что использовано, куда реализовано? Вы хотите обвинить Муравицкого в терроризме из-за одной статьи, подписанной его именем, призывающей к гуманитарной помощи и перепечатанной на нескольких сайтах? Это просто выходит за рамки даже базовых принципов уголовного права! Версия есть версия. Она детально не проверена в ходе двухлетнего досудебного следствия. Её можно либо допустить, либо исключить, но ни в коем случае не включать в подозрение, а тем более в определение суда как доказанный факт.

Обвинение два года тратило бюджетные деньги на проведение расследования, а на элементарные вопросы ответ не даёт! Зачем к подозрению, выдвинутому Муравицкому, присовокупили  ст.258-3 УК? «До кучи?!»

В советское время существовала такая методика – квалифицировать преступление с «запасом строгости». Видно, порочная практика сохранилась в нашей реформированной и европейской службе безопасности и прокуратуре.

Международное право напрочь опровергает выдвинутые против Василия Муравицкого обвинения по ст.258-3 УК – организационное либо какое другое содействие созданию или деятельности террористической группы либо организации. Ясное дело, что действия приписываемые Муравицкому (написание статьи) не подпадает ни под одно из определений установленных для террористической деятельности международным правом, а именно таких актов, как Конвенция 1963г. о преступлениях и некᴏᴛᴏᴩых других актах, совершаемых на борту воздушных судов; Конвенция 1970г. о борьбе с незаконным захватом воздушных судов; Конвенция 1971г. о борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности гражданской авиации; Конвенция 1988г. о борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности морского судоходства; Конвенция 1979г. о борьбе с захватом заложников; Конвенция 1980г. о физической защите ядерного материала; Конвенция 1973г. о предотвращении и наказании преступлений против лиц, пользующихся международной защитой, в т.ч. дипломатических агентов; Вашингтонская конвенция от 2 февраля 1971г. о предотвращении и наказании актов терроризма, принимающих форму международно значимых преступлений против личности и связанного с данным вымогательства; Европейская конвенция о борьбе с терроризмом 1976 г.; Дублинские соглашение 1979 г. по применению Европейской конвенции о борьбе с терроризмом.

Терроризм в любой форме – это сложное и организационно, и финансово преступление, характеризующееся расчётом и прямым умыслом. Где это в действиях, которые приписываются Муравицкому? Не стоит забывать и об указании украинского права на малозначимость деяния, которое таким образом не может считаться преступлением (ст.11 ч.2 УК, определение ВСУ от 19.12.2002г.)

Все же есть одна статья уголовного права, которую можно было бы применить к Василию Муравицкому. Статья 62 УК Украинской Советской Социалистической Республики, антисоветская агитация и пропаганда, что выражается в распространении клеветнических измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй!  Эту статью пытается реанимировать сторона обвиненная! Как ее диспозиция напоминает суть заявленных подозрений! Да только, норма про антисоветскую агитацию и пропаганду была отменена ещё в далёкие перестроечные времена, и давали за это преступление по ч.1 до 7 лет лишения свободы, а не до 15-ти, как того хочет следствие и прокурор уже в независимой, европейской Украине с Конституцией и Конвенцией о защите прав человека!

Нарушение закона при избрании меры пресечения.

02 августа сего года следственным судьёй Корольовского райсуда, по ходатайству стороны обвинения (УСБУ в Житомирской области, Житомирская обл. прокуратура), Муравицкому Василию  Александровичу была безальтернативно избрана мера пресечения в виде содержания под стражей без возможности внесения залога.

Суд за несколько минут переписал в своё определение данные из ходатайства стороны обвинения, решив судьбу человека, упрятав его за решетку.

Какие же факты и доказательства, приведённые стороной обвинения исследовал суд, какие риски были однозначно установлено, что судья Галасюк определил человека в застенки СИЗО на 60 суток? НИКАКИЕ!

Суд даже не удосужился обосновать своё решение. Цитирую мотивировочную часть:

«…щоб вирішити питання про застосування запобіжного заходу у відповідності до вимог міжнародного та національного законодавства, необхідно належним чином оцінити характер справи, тяжкість інкримінованого кримінального правопорушення, та наслідки вчинення протиправних діянь.

Виходячи із вищезазначених доведених у ході розгляду клопотання обставин, слідчий суддя, на підставі наданих матеріалів кримінального провадження переконується, що більш м’який  запобіжний захід щодо Муравицького В.О. буде недостатнім для запобігання ризикам, якій навів слідчий і прокурор.

Тому, окрім вищенаведеного, враховуючи також характер і тяжкість злочинів, у вчиненні яких підозрюється Муравицький В.О., слідчий суддя приходить до висновку про наявність підстав для застосування відносно підозрюваного запобіжного заходу у виді тримання під вартою. (а тепер просто треш – прим. А.Г.). Доводи захисника і підозрюваного про можливість обрання останньому іншого, більш м’якого  запобіжного заходу не підтверджені доказами».

И это решение суда в ХХI-м веке, в Европе и в государстве, имеющем Конституцию! Прямо не знаю, с какой стороны взяться за этот пример правового нигилизма и абсурда! Слышал ли судья о презумпции невиновности и бремени доказательства, слышал ли о принципе законности и обоснованности судебных решений, видел ли в глаза, хоть издалека Конституцию Украины, не говоря уже о Европейской конвенции о правах человека?

Как судья оценил все обстоятельства и характер дела, мы показали выше. Переписанное уведомление о подозрении плюс мною зачитанных три абзаца – вот и все судебное решение!

Справедливый судебный процесс играет исключительную роль в демократическом обществе (дело De Cubber v Belgium A 86 §30 (1984), право на правосудие должно быть реальным и эффективным (дело Airey v Ireland A 32 (1979).

Если конкретный вопрос судебного разбирательства имеет роль в исходе дела, суд должен отразить его при принятии своего решения, в случае несоблюдения данного требования Европейский суд по правам человека признает нарушение ст.6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (дело Ruiz Torija v Spain A 303-A §30 (1994).

Защита докажет и покажет, что при аресте, избрании меры пресечения и проведении первоначальных следственных действий было нарушено украинское и международное право.

Василий Муравицкий был задержан в роддоме, после 16-ти часовых родов его жены, на глазах у родственников, персонала и лишь глазком успел взглянуть на только что родившегося сына. После задержания был осмотрен в больнице ТМО №1, где ему был поставлен диагноз бронхит. Но лечение предоставлено не было!

И допрашивали Муравицкого, когда у того был жар и болезнь находилась в самом разгаре, а ведь допрос является самой важной стадией, оказывающей влияние на весь будущий судебный процесс. И если не отстоять свои права на этой стадии, то их можно потерять навсегда (реш. Верховного суда США по делу «Эскобедо против штата Иллинойс», 1964г.)

На что был расчёт СБУ? На шоковое состояние, на желание поскорей увидеть жену и ребёнка, на ослабленость болезнью? С Муравицким стали проводить следственные действия: допрос, обыск и выемку. Предложили написать и заявление на обмен, чтобы фактически сломать человека, заставив совершить такую себе имитацию чистосердечного признания. Ведь кому, как СБУ, не знать положения ст.25 ч.2  Конституции, что граждане Украины не подлежат изгнанию и выдаче за границы Украины и другому государству.

Защитник двое суток не мог попасть к Муравицкому, по факту чего СО Житомирской городской Нацполиции проводит расследование уголовного производства.  Заявления о встрече со священником так же было проигнорировано следствием.

Василий Александрович нашёл в себе силы устоять, не сломиться, не поддаться на уговоры про скорейшее помилование, освобождение и условный срок несмотря на то, что содержится в камере-клоповнике, размером 40 кв.м с еще  12-тю арестантами.

Честь и достоинство человека относится к наивысшим социальным ценностям. Каждый имеет право на уважение своего достоинства. Никто не может быть подвержен жестокому или унижающему достоинство обращению (ст.ст.3 ч.1, ст.28 ч.ч.1-2 Конституции). Запрещается во время уголовного производства подвергать лицо бесчеловечному или унижающему его достоинство обращению, содержать лицо в унизительных условиях (ст.11 ч.2 УПК). Никто не должен подвергаться пыткам и бесчеловечному или унижающему достоинства обращению (ст.3 Европейской конвенции). Под пытками Страсбург понимает «умышленное бесчеловечное обращение, причиняющее очень серьёзное и жестокие страдания». Цель и форма причинения этих страданий не имеет значения (Ireland v UK, 1978). Формы, в которых может выражаться бесчеловечное обращение,  многообразны: психологическое давление, содержание в очень плохих условиях, угроза депортации, неоказание медицинской помощи (реш. ЕСПЧ «Калашников против России», 2002г.; Franko v Finland, 1994). Обращение с человеком считается «унижающим достоинство», если оно вызывает в жертвах такого обращения «чувство страха, страдания, неполноценности», которое заставляют их ощущать себя униженными и попранными (Kudla v Poland, №30210/96, 92, ECHR 2000-XI).

Вот на лицо и нарушение базовых принципов конвенции. Разобрался ли в этом следственный судья? Нет!!!

Задержание и арест Муравицкого сопровождался мощной информационной кампанией в прессе, спровоцированной необдуманными действиями стороны обвинения. СБУ, в нарушение тайны следствия (ст.222 УПК), желая отрапортовать и поставить галочку, выдернув из материалов уголовного производства некоторые документы, браво отчиталось о поимке целого террориста, сепаратиста и предателя Родины. СМИ определенной направленности, подхватив эту информацию, начали развешивать ярлыки об агенте Кремля, пророссийском блогере, который сочинял «статьи антиукраинской направленности», «путінський посіпака». Сайт 24-го канала выдал перл «кремлівський писака» и «інформаційний найманець». В общем, стандартный набор украинской пропаганды. СБУ не унималось, публикуя гневные посты в Фейсбук и гордясь тем, что ФСБ пока опережает их по количеству политических заключённых. К травле подключили и некоторых местных журналистов, которые накрепко привязаны к режиму Януковича, а некоторые засветились в качестве помощников пойманных на взятке депутатов-БППшников. Да, высокоморальная «кампашка». Сложилось впечатление, что органы следствия и надзора напрочь потеряли связь с реальностью, забывая, что за их играми в социальных сетях стоит судьба человека.

Следственного судью никак не обеспокоил тот вопрос, что в нарушение ст.62 ч.1 Конституции (презумпция невиновности) Муравицкого на всю страну объявили преступником. А зря, ведь Европейский суд в Страсбурге очень внимательно относится к такого рода ситуациям.

Статья 6 Европейской конвенции гарантирует право на справедливое судебное разбирательство. Каждый человек, обвиняемый в совершении преступления, считается невиновным до тех пор, пока его виновность не будет установлена законным порядком.

Как определить  независимость и беспристрастность суда? ЕСПЧ даёт критерии в деле «Pullar v. UK». Во-первых, необходимо установить, что суд был субъективно беспристрастным, то есть никто из его членов не проявлял предвзятость и личную заинтересованность. Во-вторых  суд должен быть объективно беспристрастным, должно существовать достаточное количество гарантий, что бы исключить сомнения по этому поводу. В деле «Barbera, Messegu and Jabaro v. Spain, 1988», (п.146), Страсбург установил, что принцип презумпции невиновности требует, среди прочего, что бы судьи не начинали рассмотрение дела с предвзятого убеждения, что подсудимый совершил преступление; обязанность доказывания возлагается на обвинение и какие либо сомнения должны трактоваться в пользу подсудимого. Справедливое судебное разбирательство может быть невозможно при «ожесточенной кампании в прессе, направленной против обвиняемого» («X v. Ausria, 1963»; «Berns and Evert v. Lexemburg, 1991»).

Взглянем после этого на оспариваемое определение. Следственный судья Галасюк, который имел дисциплинарное взыскание в 2013-м году (решение Высшей дисциплинарной комиссии судей от 20.06.2013г. №2044/дп-13), сейчас, когда происходят т.н. «судебные реформы» и судей будет назначать Президент своим указом, рассматривает ходатайство следователя в политическом деле, во время победной информационной кампании, начатой с подачи СБУ. Ничтоже сумняшеся, переписывает в своё определение, слово в слово, позицию обвинения, употребляя формулировки в утвердительном контексте о виновности моего подзащитного.

Я цитировал выше позицию следственного судьи и повторю её еще раз. «…слідчий суддя, на підставі наданих матеріалів кримінального провадження переконується, що більш м’який  запобіжний захід щодо Муравицького В.О. буде недостатнім для запобігання ризикам, якій навів слідчий і прокурор». Вы слышите? «…навів слідчий і прокурор»! То есть привел, рассказал, указал возможность, но не доказал! Следователь и прокурор не доказал. Знаком ли судья Галасюк с требования УПК и ЕСПЧ? Сомневаюсь!

Следственный судья отказывает в рассмотрении ходатайства, если следователь, прокурор НЕ ДОКАЖЕТ, что ни одна из более мягких мер не может быть применена (ст.176 ч.3 УПК). Не «наведе», а именно докажет! Доказаны должны быть и возможные риски: укрывательство от органов суда и следствия; сокрытие следов преступления; препятствование уголовному производству; возможность совершить новое преступление (ст.177 ч.1 УПК). Содержание под стражей является исключительной мерой пресечения, которая применяется исключительно в случае, если прокурор именно докажет, что ни одна из более мягких мер не может предотвратить риски, перечисленные выше (ст.183 ч.1 УПК). Следственный судья, избирая меру пресечения, должен установить возможность залога  (ст.183 ч.3 УПК). Залог не определяется в случаях, если преступление совершено с применением насилия или угрозой его применения, относительно преступления, повлекшего чью либо гибель, в отношении лица, касательно которого уже избиралась мера пресечения в виде залога, однако была нарушена им (ст.183 ч.4 УПК).

Следственный судья ссылается на то, что залог и домашний арест не может быть применён к Муравицкому в силу ст.176 ч.5 УПК. Но это не корректно с точки зрения изложенных выше обстоятельств и практики ЕСПЧ, на которую мы сослались и сошлёмся.

Таким образом, в определении мы видим, что прокурор не то, что не доказал, а толком не привел даже рисков для заключения под стражу Муравицкого. Следственный судья не исследовал вопроса, не разбирал доказательства, а обогатил мировую юридическую практику уникальной формулировкой, которая бы пришлась по вкусу палачам в 37-м году: «Доводи захисника і підозрюваного про можливість обрання останньому іншого, більш м’якого  запобіжного заходу не підтверджені доказами». Так это сторона защиты, по мнению Галасюка, должна доказать необходимость применить более мягкую меру пресечения?

А вот ЕСПЧ совершено другого мнения! Не арестованный, а сторона обвинения должна продемонстрировать данные, свидетельствующие с достаточной степенью убедительности, что арестованному следует находится под стражей (ст.5 Европейской конвенции, дело «Iliykov v. Bulgaria», 2001). Касательно задержанного должно существовать обоснованное подозрение, т.е. наличие фактов и информации, из которых объективный наблюдатель (objective observer) может сделать вывод о совершении лицом преступления («Fox, Campbell and Hartley v. UK», 1990). Насколько объективен наш следственный судья-наблюдатель, нам понятно из его определения, выводов и мотивировочной части. Без единого доказательства, попытки разобрать и постановить законное и объективное решение. В только что процитированном деле Страсбург отметил, что ситуация борьбы с терроризмом предполагает особую специфику работы правоохранительных органов, наличие только информации о том, что лицо учувствовало в преступной деятельности, не является достаточным основанием для  ареста в понимании ст.5 Конвенции. Должна быть совокупность обстоятельств, которые дают основание полагать, что негативные последствия побега будут представляться задержанному меньшим злом, нежели содержание под стражей («Stongmuller v. Austria», 1969).  Разбирая дело «Clooth v. Belgium», 1991, ЕСПЧ указал, что неясных, общих утверждений о возможности вмешательства со стороны подозреваемого в ход расследования недостаточно, необходимы веские доказательства, подтверждающих обоснованность таких опасений. Очень важна и длительность расследования, чем больше длится расследование, тем более убедительные доводы должны быть представлены властями при ссылках на возможность вмешательства арестованного в ход расследования. Необходимо предложить убедительные аргументы, что если подозреваемый будет освобождён до суда, то он, вероятно, совершит серьёзное преступление, при этом просто ничем не обоснованного заявления о возможности совершить преступление недостаточно («Toth v. Austria»).

 СБУ и прокуроры заявляют, что «ведут» Муравицкого уже два года. Так чем может он помешать следствию, находясь, допустим, под домашним арестом? Какое серьёзное преступление может совершить, пребывая под контролем такой мощной спецслужбы? Вы хотите сказать, что за два года 5 следователей, 5 прокуроров и целый сонм оперативников не смогли насобирать достаточно материала на одного журналиста?

В определении следственного судьи не исследованы выше поставленные вопросы, которые минимально требует ЕСПЧ и украинское право. Там вообще ничего не исследовано. Хотя нет, постойте, есть ещё кое-что. Следственный судья указал, что раз Муравицкий проживает на территории области, женат и имеет на содержании малолетнего сына, то данные обстоятельства не могут считаться сдерживающим фактором не скрываться от следствия. А почему так решил судья? Одному Богу известно – доказательства, видимо, после судебной реформы в определениях суда уже не нужны.

А ведь даже Высший Суд по рассмотрению гражданских и уголовных дел разъяснил судам, что следственный судья должен учитывать, что следователь, прокурор не вправе инициировать применение меры пресечения в отсутствие для этого оснований, предусмотренных ст. 177 УПК. Поэтому в случае рассмотрения соответствующего ходатайства, не подкрепленные определенными в УПК целями и основаниями, последнее должно быть отклонено. Следственному судье, суду необходимо иметь в виду, что обоснование в ходатайстве о применении меры пресечения наличии одного или нескольких рисков/оснований, определяет возможность применить ту или иную из установленных УПК мер, предусматривает обязанность прокурора доказать невозможность применения других, более мягких видов мер. В каждом случае рассмотрения ходатайства о применении меры пресечения следственный судья, решая вопрос об избрании меры пресечения, кроме наличия рисков, указанных в ст.177 УПК, на основании предоставленных сторонами уголовного производства материалов, обязан оценить в совокупности все обстоятельства, в том числе в соответствии со ст.178 УПК: весомость имеющихся доказательств о совершении подозреваемым, обвиняемым уголовного преступления. Таким образом, установлению подлежит обоснованность подозрения органа досудебного расследования о совершении уголовного преступления подозреваемым, обвиняемым (п.п.9, 10 письмо от 04.04.2013  № 511-550/0/4-13). Я не собираюсь полностью зачитывать это информационное письмо с разъяснениями, но определение следственного судьи Галасюка идёт в разрез с каждым пунктом, изложенным в нём и Апелляционному суду возможно легко будет в этом убедится.

Подытожим. Следствие и прокурор выдвинули неадекватные и необоснованные подозрения, а суд, не проверив и не исполнив своего долга, встал на сторону государственного обвинения.

Василий Муравицкий не может содержатся под стражей, поскольку инкриминируемые ему деяния не нанесли никакого ущерба, не привели к гибели людей и имущества. Подойти к делу чисто формально и математически нам запрещает ЕСПЧ (см. решения по делам «Боцан против Франции» (Bozano v. France), от 18 декабря 1986 года, п. 60, Series А №111, и «Ходорковский против России» (Khodorkovskiy v. Russia), заявление №5829/04, п . 142, от 31 мая 2011). Содержание под стражей  в качестве меры пресечения должно быть не только основанным на императивном национальном праве, этого мало, оно должно быть необходимым в конкретных обстоятельствах, которые в нашем деле, не доказаны, не проверены судом и не отражены в определении следственного судьи (см. решения по делам «Нештяк против Словакии» (<…>), заявление №65559/01, п. 74, от 27 февраля 2007 года, и «Хайрединов против Украины» (Khayredinov v. Ukraine), заявление № 38717/04, п . 27-28, от 14 октября 2010).

Уважаемый суд, на данный момент к делу Муравицкого приковано огромное общественное внимание. Из вчерашнего «предателя» сегодня он стал символом политической борьбы за свободу слова и европейские ценности.

Международная организация «Репортеры без границ (RSF)» 09.08.2017-го года призвала к немедленному освобождению задержанных в Украине журналистов, в том числе Василия Муравицкого. Таким образом, авторитетной международной правозащитной организацией (штаб-квартира в Париже, Франция, ЕС) мой подзащитный признан политическим заключённым.

Комитет защиты журналистов (штаб-квартира в Нью-Йорке, США), говоря о деле блогера Муравицкого, заявил, что Украина преследует критиков и СМИ, которые считают антипатриотически настроенными.  Также он призывал украинские власти немедленно освободить Василия Муравицкого и снять с него все обвинения.

Данное дело отслеживается и находится на контроле у мониторинговой миссии ОБСЕ в Украине.

Союз журналистов Финляндии проводит исследование вопросов связанных с арестом и подозрениями касательно Муравицкого, для доклада Министру иностранных дел Финляндии.

Апелляционный суд сегодня рассматривает не просто жалобу на меру пресечения. Сейчас решается вопрос по какому пути пойдёт Украина, какие стандарты будут в основе нашей юстиции, – революционная целесообразность, политическая необходимость или все же права человека!

Защитник Василия Муравицкого, адвокат, Андрей Гожый,

г. Житомир, 28.08.2017г.