Флорентийский собор помнят, как великую упущенную возможность, но он не был напрасным, поскольку состоялась настоящая встреча Римского Католицизма и Византийского Православия. После длительного периода, когда политические препятствия привели к новой реальной встрече между христианским Западом и Востоком (османское господство) затем, XX век открыл новые перспективы, с рождением экуменического движения, а посте и Второго Ватиканского Собора и его обновленной экклесиологией, более близкой к православной.

Через исследование Флорентийского Собора мы затрагиваем актуальность диалога между православным Востоком и католическим и протестантским Западом. Церковь Средневековья, обвиняемая во всех возможных грехах, за десять веков своего существования поняла, что ситуация разделения ненормальна и что необходимо сделать все, чтобы уменьшить раскол.

Флорентийский собор по основным его критериям вполне можно считать Вселенским: присутствие папы, константинопольского патриарха, императора Востока, большого числа латинских и восточных епископов.

В ходе работы Собора была разработана реальная процедуру участия для проведения дебатов, достигнут консенсус, завершившейся с публикацией буллы «Laetentur Caeli», но, тем не менее,  этот Собор оказался забытым историей со стороны католиков и рассматривается как позорное пятно истории с  православной стороны.

Поэтому я хотел бы обрисовать исторические проблемы, связанные с этим собором 1438-1439 годов, а затем рассказать, как его изучение уже имело и может иметь положительные последствия в экуменическом диалоге. Мы знаем, что экуменический диалог имеет несколько измерений и задач: в то числе установление исторической и догматической (вероучительной) истины.

После провала Лионской унии (1274 г.) Православные требуют созыва настоящего Вселенского собора, единственного способного разрешить доктринальные конфликты, разделяющие Церкви.

После более чем столетия отказа Рима их просьба была услышана папами Мартином V (1417-1431), а затем Евгением IV (1431-1447), в контексте, когда соборное движение стало конкурировать с папской монархией. Базельский собор, открывшийся в 1431 году, почти сразу объявил себя автономным и намеревался провести реформу Церкви без Папы, включая примирение с восточными раскольниками. Евгений IV снова взял на себя инициативу, предложив византийцам созвать за его счет совет в Италии, причем окончательный выбор пал на город Феррару. С византийской стороны острая необходимость в помощи Запада против турок подтолкнула византийского императора к стремлению к созданию нового Союза с западными странами, обязательным условием для Папы является согласие организовать крестовый поход  против османов.

Подготовка к собору занимала всю византийскую элиту в 1435-1437 годах: делегация численностью более семисот человек должна была сопровождать императора Иоанна VIII Палеолога и патриарха Иосифа II в Италию.  Их отъезд состоялся в ноябре 1437 года, и их путешествие поэтапно привело их в Венецию в феврале 1438 года, затем в Феррару, куда они прибыли в марте 1438 года. Официально открытие совета состоялось  9 апреля 1438 года; но на самом деле ни папа, ни византийский император не хотели начинать дискуссии до прибытия приглашенных ими эмиссаров западных князей. В этот нерешительный период, до июля 1438 года, небольшая группа представителей двух Церквей занималась вопросом о чистилище, не добившись никакого консенсуса.

Официальные заседания собора, наконец, начались 8 октября 1438 года и сосредоточились на одном из аспектов спора о Филиокве (Снисхождении Святого Духа от Отца  Сына как Единого Источника), который касается экклеcиологических концепций: добавление Филиокве в Символ веры. Тогда, не обращаясь к собору, папа в одностороннем порядке принял доктринальное решение. Однако, в глазах православных, Папа не имеет права вмешиваться в одиночку в догматы; латиняне, наоборот, защищают идею, что папа не может ошибаться. Ввиду отсутствия консенсуса по этому вопросу после нескольких заседаний было решено перевести дебаты к фундаментальному вопросу: доктрине двойного нисхождения Духа. Тем временем совет был переведен из Феррары во Флоренцию из-за эпидемии чумы, разразившейся в Ферраре, а также из-за финансовых трудностей Евгения IV, облегченных материальной помощью, предложенной ему семьей Медичи.

Заседания возобновились во Флоренции в марте 1439 года вокруг рассмотрения доктрины Филиокве по мнению латинян, Дух исходит и от Отца, и от Сына, а у православных он черпает свое снисхождение только от Отца. Дискуссии вновь зашли в тупик, и между богословами не было достигнуто никакого согласия.

Однако между основными представителями каждой Церкви продолжают происходить контакты с целью заключить Унию. В результате был составлен примирительный текст, в котором предусматривалось, что выражение «и от Сына» эквивалентно вполне допустимой формуле, встречающейся у многих греческих отцов, «через Сына». Император Иоанн VIII вынес этот компромисс на публичное и поименное голосование всех членов византийской делегации и таким образом получил поддержку всего духовенства, за исключением Марка Эфесского, османского шпиона. Смерть Патриарха Иосифа II 10 июня 1439 г. никоим образом не помешала достижению унии: 5 июля 1439 г. соборный указ был подписан Папой Римским и ста семнадцатью латинскими епископами с одной стороны, Императором и тридцатью двумя православными представителями от другой. На следующий день, 6 июля 1439 г., торжественная месса, служившаяся во Флорентийском соборе, демонстрировала вновь обретенное единство Церквей. Вскоре после этого византийцы вернулись в Константинополь, а работа собора продолжалась с целью объединения армян и коптов с Латинской церковью.

Как  известно, Российская Церковь отвергла унию, и с того момента начался период её удаления от мирового Христианства и впадения в изоляционизм, что в итоге привело (уже в новом тысячелетии) к её деградации и дехристианизации). Греки, вернувшись в Царьград, тоже отказались от объедения с Римом, следствием чего стало падения Византии в 1453 году.  Их печальный опыт показывает, что в одиночку с мировым проблемам  не совладать.

Какую пользу мы можем извлечь из этого исторического опыта? Это свидетельствует о том, что отдельные и конкурирующие части христианства стремились к единству, единству, которое, как они думали, они могли навязать в рамках баланса сил, но ситуация разделения рассматривалась как ненормальная.  Опыт Флорентийского Собора демонстрирует, что можно присоединиться к формулировкам той или иной стороны, утверждая при этом легитимность различий в подходах. Наконец, несмотря на массу нетеологических факторов, Собор не сводился к политической игре, поскольку дискуссии и обмен мнениями по существу имели место. Более того, современное экуменическое движение само по себе может иметь политическое измерение: конфессиональный фронт, выступающий против секуляризации,  атеизма,  российского фашизма,  а  также  распространения Ислама на Север.

Современный экуменизм имеет реальный опыт практических путей и методов, которые доказали свою эффективность. Речь идет о стремлении к гибкому «единству» христиан, а не к «союзу», слишком напоминающему поглощение одного другим.

Мы до сих пор задаемся вопросом: была ли Флоренция упущенной возможностью или моментом благодати в конце хрупкого диалога между православными и латинянами?

Но в то же время эта история принесла с собой новые разломы, которые затрудняют преодоление старых: церковная раздробленность, последовавшая за Реформацией на Западе, нынешние расколы в православном мире, и это лишь некоторые из этих новых разрывов. Между двумя мирами щекотливый вопрос об униатских церквях остается занозой в отношениях между Римом и православным миром.

Нет лучшего способа работать над единством, чем продолжать изучать обе традиции научными и внеконфессиональными историческими методами, чтобы устранить хотя бы ошибки и недоразумения.

Историческое исследование причин непринятия Флоренции, возможно, позволит нам уловить нити упущенной возможности вновь сплести разрывы в церковной ткани между Востоком и Западом.

PC Inform