Олигархические украинские СМИ не видят смысла в том, чтобы защищать человека, не входящего в тот или иной партийный или журналистский «пул». Об этом сказал в интервью изданию Украина.ру адвокат и правозащитник Андрей Гожый

На основании инсайдерской информации можно сделать вывод, что после получения соответствующего сигнала Служба безопасности Украины (СБУ) возбудила дело против Гожего и в настоящее время может осуществлять в отношении адвоката комплекс оперативно-розыскных мероприятий.

— Андрей, СМИ сообщали о возбуждённом против вас уголовном деле. Всё же это выглядит странным: адвоката обвиняют в том, что он кого-то защищает. Но это ведь и есть работа адвоката. Чем вы сами объясняете обращение некоторых лиц в СБУ и последовавшее за этим возбуждение такого дела?

— Честно говоря, до конца мотивы, которыми руководствовались люди, которые обратились в Службу безопасности Украины, мне не очень понятны. Я могу говорить только о своих предположениях и о данных некоторых источников, которыми я имею возможность воспользоваться.

Задача, думаю, была следующая. Осенью 2020 года активизировалось давление полиции на руководителя организации С14 Евгения Карася, который со своей шайкой напали на меня в суде. Не знаю, что именно произошло, возможно, какая-то подковерная борьба между СБУ и МВД, но Карасю и его подельнику Мазуру тогда готовили уведомление о подозрении и, по его же, Карася, заявлениям, готовили задержание. Они тогда провели акцию запугивания против МВД, собирали свои националистические группы. И во всеуслышание заявляли, что они не овцы, которые позволят с собой так поступать, что добьются обязательно моей посадки в тюрьму.

Кроме того, осенью я схлестнулся с центральным аппаратом СБУ, задокументировавшим очередное «дело века», а именно обвинение женщины-почтальона Оксаны Курамшиной в покушении на территориальную целостность Украины. Они выдавили из этой женщины чистосердечное признание, и такой вот большой группой, как центральный аппарат СБУ, следственный отдел прокуратуры города Киева, должны были это дело провести. Но мы добились того, что суд не утвердил чистосердечное признание Оксаны Курамшиной, нам удалось доказать и давление, и несостыковку в доказательной базе. После этого дело развалилось и на данный момент заглохло.

Потом была победа в деле журналиста Василия Муравицкого, хоть и маленькая, но серьёзная. Впервые с 2017 года он оказался абсолютно свободным человеком, несмотря на то что суды продолжаются.

— Получается, вы оказались слишком эффективным защитником?

— Получается, что так, вот такой сплёлся клубок. К тому же я знаю, что те лица, которые на меня написали заявление и как бы лоббируют со стороны общественности моё привлечение к уголовной ответственности, связаны с некоторыми партиями, которые позиционируют себя как националистические. Возможно, эти лица таким вот хайповым образом хотят вскочить в политическое движение. Словом, тут всё свалилось в одну кучу.

Хочу воспользоваться случаем и поблагодарить издание Украина.ру за проведённую работу, вскрывшую поэтапно всю предысторию этого дела на основе инсайдерской информации.

На данный момент могу сказать, что я как адвокат проверил её доступными мне методами и убедился в том, что действительно всё совпадает. Действительно, была проверка полиции, которая пока не привела к возбуждению уголовного производства, но проверка идёт. Действительно, 31 декабря 2020 года в реестре досудебных расследований появилось дело с очень интересной формулировкой: о государственной измене в действиях гражданина «Г». Путём сопоставления с другой информацией, которая была получена, я прихожу к выводу, что этот засекреченный гражданин «Г» — это я, Андрей Гожый.

— А были какие-то действия со стороны СБУ?

— Сама СБУ меня не вызывала ни на какие допросы, не просила пояснений, как я понял, это их пока не интересует. Но возбуждение дела по такой особо тяжкой статье даёт возможность проведения негласных оперативно-следственных мероприятий: это прослушка, контроль информации, поступающей по каналам связи, просмотр почты… А я веду переписку с международными организациями, со своими клиентами, которые находятся в разных городах Украины и за границей, потому что я, в частности, предоставляю помощь людям, которые ищут политического убежища на территории Швейцарии.

Для СБУ это отличный повод, даже в том случае, если решат не сажать меня в тюрьму, как минимум получить легальным путём информацию, которая содержит адвокатскую тайну.

— То есть вы предполагаете, что сейчас СБУ отслеживает ваши контакты, прослушивает телефонные разговоры, читает переписку — по крайней мере, спецслужба сейчас имеет на это право?

— Это даже не то что право, а они обязаны это делать. Есть уголовное дело, параллельно заводится дело оперативно-розыскное, а если это контрразведка, то контрразведывательное дело. И, как ни крути, даже если само дело готовится для будущего списания, но надо наполнить его материалами. Соответственно, нужно запросить информацию от штатной агентуры, надо провести оперативное наблюдение за мной, надо получить информацию о моих передвижениях, о биллинге и т.д. В любом случае можно сказать: мы просто выполняем формальную часть, ведь даже для того, чтобы убедиться в том, что он (Гожый. — Ред.) ни в чём не виноват, мы за ним должны проследить.

Ну а заодно узнали о планах адвоката по защите Василия Муравицкого, о его действиях по защите Дмитрия Васильца, провели работу по вычислению тех лиц, которые просят политического убежища в Швейцарии… СБУ таким образом убивает сразу несколько зайцев.

— Анатолий Шарий выступая в вашу защиту, записал видесюжет, в котором, в частности, выражает удивление позицией СМИ. Он говорит о мировых СМИ, а мы спросим об украинской прессе — пишут ли об этом деле? Поддержали ли вас украинские журналисты?

— Я знаю, что после появления материала в издании Украина.ру его переопубликовал только сайт канала КРТ, где я и сам являюсь журналистом. А если говорить в целом об украинской прессе, то нет, никто меня не поддерживает. Я и Анатолию Шарию сказал о причинах такого положения вещей: я не вхожу ни в какой пул, скажем, нанятых журналистов. Какой же смысл тогда меня поддерживать олигархическим телеканалам или другим олигархическим СМИ с той или с другой стороны?

Я не являюсь грантоедом, не вхожу в грантоедскую тусовку. Не имею отношения ни к каким оппозиционным структурам, не говоря уже о силах либеральных или националистических. Другими словами, выступление в мою защиту не принесёт им никаких политических дивидендов. А буржуи мыслят категориями коммерческих или политических интересов. Какой им смысл меня защищать?

— Само состояние прессы, являющейся, скажем так, частью чьих-то состояний, и обуславливает такие подходы?

— Да, само состояние прессы. Что касается журналистов, то в мою защиту выступили те, кто меня знает лично, кому я помогал. Так, Руслан Коцаба записал со мной краткий сюжет и дал информацию об этом, Павел Волков поднял кампанию в соцсетях.

Действуют и правозащитники. Ситуацией заинтересовалась мониторинговая миссия ООН, у нас будет собеседование по этому поводу. Европейская «Сеть солидарности» уже обратилась с письменным заявлением в Генеральную прокуратуру, к правительству Украины. Такие структуры, которые занимаются действительно правозащитой и не ищут каких-то коммерческих выгод, они откликнулись. Вот издание Украина.ру занялось моим делом. А украинским СМИ в огромном большинстве всё равно. Пока это так выглядит.

— А что украинские общественные организации, выражают ли они обеспокоенность в связи с такой неординарной ситуацией? Ведь давление на адвоката может привести к печальным последствиям для многих. Мало ли в какой ситуации может оказаться завтра любой гражданин? И кто его защитит, если адвокаты запуганы?

— Многие это понимают. После выхода сюжета Анатолия Шария мне позвонила председатель Комитета защиты прав адвокатов Анна Боряк, она в своё время многое сделала для того, чтобы помочь мне после нападения националистов, когда была попытка меня выставить виноватым. Комитет защиты прав адвокатов тогда высказал свою позицию.

Сейчас Анна Боряк позвонила и предложила помощь. Однако сейчас ведь какая интересная сложилась ситуация: относительно моего дела из СБУ просочилась информация, которая не должна была просочиться. И мы после этого просто пытаемся привентивно вывести эту информацию в публичную плоскость.

Но каких-то активных гласных процессуальных действий СБУ пока совершено не было, не было сделано ничего, что я мог бы, например, оспорить. Меня никто не уведомил об этой жалобе на меня, о том, что возбуждено производство. В процессуальном порядке я как бы ничего не знаю. Поэтому стоит дождаться каких-либо активных действий со стороны СБУ, чтобы понять, что делать, например, Комитету защиты прав адвокатов.

Я не хочу отвлекать людей от работы. Если для журналистов информирование о происходящем и есть их работа — поэтому я к ним и обращаюсь, — то адвокаты, я понимаю, загружены другим, и я не хочу сейчас, скажем так, делать их заложниками своих страхов. Когда СБУ приступит к активным действиям — задержание, обыск, и т.д, — тогда да. А негласных действий, то есть прослушки, перлюстрации почты — я этого не боюсь. Потому что не чувствую за собой никакой вины: заговоров не плету, никто меня не финансирует, у меня всё прозрачно.

Это не первая попытка наезда, и за три года, если бы на меня что-то было, то это давно бы было уже озвучено Службой безопасности. Не озвучивают. Наверное, я один из самых проверенных и перепроверенных людей в Украине, если учесть количество политических дел, в которых я принимаю участие.

— Но полиция действует не так скрытно. Вас уже приглашали?

— В отличие от СБУ, полиция в конце декабря прошлого года меня вызывала для дачи пояснений. Сказали, что на меня поступило заявление о разжигании мною межнациональной розни.

Спрашивали, действительно ли я занимаюсь защитой Муравицкого, являюсь ли я адвокатом Васильца, участвовал ли в правозащитной деятельности с целью освобождения Кирилла Вышинского, Павла Волкова, Руслана Коцабы? Вот такие вопросы их интересовали. Мне скрывать нечего, всё это факты общеизвестные.

Интересовал их, кстати, и вопрос моих интервью изданию Украина.ру. Уже потом я узнал, что интересует это и националистические организации, их очень будоражит это медиа. Но я даю интервью любым СМИ, которые ко мне обращаются, поскольку часть моей деятельности — публичное освещение всех нюансов репрессий против моих подзащитных. О чём и сказал в полиции.

Спрашивали, получаю ли я финансирование с территории Российской Федерации. На что я ответил, что ни с территории РФ, ни с территории других стран я финансирования не получаю.

Я так понимаю, что полиция, в отличие от СБУ, не зарегистрировала производства, а проводит доследственную проверку по единому учёту после поступления сигнала: есть ли основания для возбуждения дела?

Пока из действий полиции и СБУ можно сделать вывод, что у националистов со спецслужбой сложилось большее взаимопонимание, нежели с полицией. Во всяком случае похоже на то, что там пока не приняли решения, что со мной делать.