Взаимоотношения между религиозной и светской властью в обществе представляет собою сложную и многогранную проблему для целого цикла междисциплинарных исследований.
Проблема «церковь и государство» обычно представляет отношения между религиозными организациями или властями, с одной стороны, и светским правительством, с другой. В политической науке иногда в несколько более широком смысле также обозначаются отношения между религиозными организациями или властями и государством. В этом смысле в центре внимания оказываются политические партии и соответствующие акторы гражданского общества.
В ходе глобализации и повышения чувствительности к межкультурному уважению(толерантности) этот термин подвергается сомнению, как дискриминирующий нехристианские верования. Церковь — это подлинно христианское учреждение, не используемое в теологическом контексте большинства других религий, хотя иногда считается, что буддийская сангха имеет некоторые общие черты с христианским земным «телом Христовым». В других монотеистических религиях, таких как ислам и иудаизм, а также в индуизме статус религиозных авторитетов и их отношение к светской политической власти предполагают совершенно иные модели, чем те, которые типичны для областей, основанных на христианских традициях. Кроме того, в публичном дискурсе стало довольно обычным не проводить различия между церквями и сектами или культами, поскольку эти последние термины несут для многих несколько уничижительный оттенок.
Во избежание возможной агрессивности и для соблюдения деликатности предлагаю использовать термин «религия и государство» вместо «церковь и государство». Это также подтверждает идею о том, что в силу своего отношения к светской власти религиозные институты и власти основываются на религиозной жизни отдельных лиц. В основе этого подхода лежит идея индивидуальной свободы вероисповедания, как концепции прав человека; по крайней мере, термин «религия и государство» включает индивидуальный аспект религии, который менее очевиден в более институциональном, коллективном или корпоративном подходе, видимом в термине «церковь и государство».
Вопрос об отношениях между религией и государством (или церковью и государством) предполагает общее различие или даже разделение между священным, за которое выступает религия, и светским, отождествляемым с государством. Это опять-таки довольно современная интерпретация, основанная главным образом на христианском учении, относящаяся к притче о том, что следует отдавать императору то, что принадлежит императору, а Богу то, что принадлежит Богу («кесарю – кесарево…»).
В последние десятилетия отношения между религией и государством оказались в центре внимания политической науки; они долгое время были предметом юридической научной работы. Социология смотрит на них прежде всего с точки зрения религиозной демографии; эти отношения также привлекли внимание экономистов, в основном в связи с финансированием религии и в связи с «религиозными циклами» экономики и хозяйствования. С точки зрения самих религий отношения между религией и государством являются важным вопросом богословия; их подходы варьируются от поощрения интенсивного и прямого вмешательства в светскую сферу до полного воздержания от оных.
В большинстве древних цивилизаций разделение религиозных и политических секторов не было четко определено. С приходом христианства возникла идея двух отдельных порядков, основанная на повелении Иисуса Христа (Марка 12:17).
В западной цивилизации отделение религии от государства началось с евреев древнего Израиля. Страна была завоевана в 586 г. до н.э., и большинство жителей было уведено в вавилонское пленение. После того, за исключением краткого периода, евреи жили под чужеземным правлением во многих частях Ближнего Востока или Средиземноморья. Им приходилось думать о своей религии, иудаизме и государственном гражданстве, как о двух разных вещах, каждая из которых предъявляла свои требования к лояльности.
Раннее христианство оказалось в таком же положении. Претендуя на уникальное откровение от Бога, оно не могло участвовать в культах нехристианского общества. Христиане стали думать о себе, как о религиозном братстве, подчиняющемся правительству в таких политических вопросах, как налогообложение, но в остальном христиане стремились жить как общество в обществе. Такое отношение к религиозным вопросам отрезало их от сограждан и стало источником трений и, в конечном итоге, преследований со стороны Римской империи.
Христианская Библия придерживается двух взглядов на отношение религиозной общины к правительству. Св. Павел в своем Послании к римлянам заявил, что «Каждый человек должен подчиняться высшим властям. Нет власти, кроме, как от Бога; и существующие власти установлены Им». Но в других отрывках, резко контрастирующих с этим, правители мира представлены как находящиеся под суровым судом Божьим. Этот момент сильно подчеркивается в Книге Откровения, особенно в том, что данное суждение относилось к Римской империи, главному гонителю христиан. Противоречивые позиции, одна из которых представляет примирение, а другая — конфронтацию, сыграли важную роль в истории отношений между церковью и государством.
Тесная связь религии и политики, однако, продолжалась даже после триумфа христианства, поскольку такие императоры, как Константин, осуществляли власть, как над церковью, так и над государством. В раннем средневековье светские правители утверждали, что правят по милости Божьей, а позже, в Средние века, папы и императоры соперничали за всеобщее господство. Во время спора об инвеституре церковь четко определила отдельные религиозные и светские ордена, хотя это и заложило основу для так называемой папской монархии. Реформация сильно подорвала папскую власть, и маятник качнулся в сторону государства, когда многие монархи заявили, что управляют церковью и государством по божественному праву.
В 313 году нашей эры, при императоре Константине, церковь получила указ о веротерпимости, а в конце века Феодосий I сделал ее официальной религией Римской империи. К этому времени империя была разделена на две части со столицей в Риме и в Константинополе (ныне Стамбул), где жили императоры. Со временем произошло также религиозное разделение: восточная часть империи стала провинцией восточного православного христианства, а западная часть, базирующаяся в Риме, — провинцией римско-католического христианства.
Начиная с 7 в. вся Северная Африка, Ближний Восток и вся Восточная, или Византийская, империя были завоеваны армиями ислама. Западная империя распалась, но потомки ее бывших граждан постепенно стали католиками. По сути, все люди в этих регионах Европы были подданными определённых королевств и княжеств, а также приверженцами одной религии.
С 8 по 11 века многие европейские правители считали церкви в своих владениях своими и свободно назначали епископов и настоятелей монастырей. В 11 веке эта тенденция начала меняться, когда церковь заявила о своей независимости от всех правящих политических сил. Эта независимость в конечном итоге утвердилась в виде теории о том, что церковь выше всех земных правителей, потому что духовная власть по своей природе выше всей земной власти.
К 14 веку церковь была настолько ослаблена внутренними раздорами и расколами, что не могла отстаивать своё первенство. Вместо этого церкви приходилось заключать договоры, называемые конкордатами, с правителями формирующихся национальных государств, предоставляя им большую степень власти над церквями в пределах их владений. Затем, в 16 веке, церковь была окончательно раздроблена Реформацией. Исчезло единообразие религиозной принадлежности и гражданства.
Религиозные войны в 16-м и 17-м веках привели к принятию ряда принципов согласно с Аугсбургским миром в 1555 году и Вестфальским миром в 1648 году: местный князь должен решать, какую религию следует поддерживать на его территории. К концу религиозных войн национальное государство стало основной силой, влияющей на жизнь граждан. Не было единой религии с достаточным авторитетом, чтобы оспаривать этот факт, хотя Римско-католическая церковь сохраняла сильное влияние в тех странах, где у нее было подавляющее большинство приверженцев: в Испании, Италии, странах Латинской Америки и некоторых частях Восточной Европы. Религия стала делом государства: церковь и нация считались неразделимыми, но вопрос о балансе сил не стоял.
Тем не менее требования индивидуальной совести нельзя было полностью игнорировать, как бы правители ни стремились сохранить единообразие религии в своих странах. Разнообразие сект и конфессий в конце концов убедило правителей в том, что усилия по сохранению единообразия религии не стоят затраченных усилий. Важнее было сохранить единство государства, допустив некоторую степень терпимости.
Концепция светского правительства, проявленная в США, и в послереволюционной Франции находились под влиянием мыслителей эпохи Просвещения. Сегодня в Западной Европе все государства защищают свободу вероисповедания и проводят различие между гражданской и религиозной властью. Правовые системы некоторых современных исламских стран основаны на Шариате. В США разделение церкви и государства было проверено на арене государственного образования спорами по таким вопросам, как школьная молитва, государственное финансирование приходских школ и преподавание основ вероучения на небогословских специальностях в рамках высшего и среднего образования.
Более того, отношения между государством и религией в большинстве стран Европейского Союза имеют тенденцию становиться частным случаем более широкой европейской модели. Обычно выделяют три типа взаимоотношений между церковью и государством:
1.Государство беспристрастно по отношению к различным отдельным религиозным гражданам.
2.В государственном секторе выделяется религиозный подсектор.
3. Государство имеет право вмешиваться в эту сферу религии только для того, чтобы следить за соблюдением правил и правовых границ.
Данная модель глубоко укоренилась в политической и правовой культуре современной Западной Европы. Она укоренилась до такой степени, что стала основой для самой формулировки действующих законов, касающихся религиозных свобод и церковно-государственных отношений. Это можно увидеть, как во внутренних конвенциях, так и в конституционных законах основных европейских государств.
Эти конвенции и законы сформулированы для обеспечения беспристрастности государственных властей, которые по закону обязаны уважать свободу исповедовать любую религию (помимо статьи 9 Европейской конвенции о правах человека) и избегать любой дискриминации по религиозному признаку. При таком наднациональном правовом положении секуляризацию можно поставить рядом с элементами мирянства, уменьшив различия, связанные с существованием официальной религии.
Таким образом, идеальный тип мирянства можно охарактеризовать, прежде всего, как двоякий отказ: отказ от официальной религии, нормы и предписания которой навязываются всем посредством гражданского права с утверждением государством религиозного нейтралитета, и отказ от официальной религии. отказ от официального атеизма, что ограничивало религиозную свободу. Более позитивно, легкомыслие можно рассматривать как тесную связь между свободой совести и свободой мысли. Свобода совести подразумевает, что каждый человек имеет право верить или не верить, сохранять или изменять свои убеждения. Поэтому свобода совести ведет к плюрализму верований и мировоззрений в обществе.
Свобода мысли подразумевает, что ни одно из этих верований или доктрин не является привилегированной или навязанной государством в ущерб другим убеждениям. Государство должно уважать их все и следить за тем, чтобы все они могли свободно исповедаться.
Поскольку функция правительства состоит в том, чтобы способствовать общему благу, все правительства имеют естественную обязанность поддерживать религию. Имеется в виду общее благо, как его понимали классические философы, как сумму всех тех благ, которые необходимы для естественного развития человека.
Продолжение следует.
